Спецназ князя Дмитрия - Страница 15


К оглавлению

15

Иван растерянно застыл, глядя вслед медленно удаляющейся фигуре. Потом опомнился, бросился на ушкуй, затем вслед знахарке. Догнав, вручил ей две новогородские гривны:

– Вот! Спасибо тебе! Может, еще что нужно?

Старуха чуть помедлила, приняла подарок, вновь глянула на Ивана:

– Твоей крови смерть уже вижу! Но не твою. Готовься – кого-то из родни потеряешь!

И, чуть помедлив, добавила:

– Уже потерял…

Колдунья скрылась в темноте, а Иван стоял недвижимо. В голове его тяжело пульсировало:

«Андрюшка, Андрюшка, Андрюшка!!! Неужели, Господи! Прости меня, милый мой Андрей…»

Он пал на колени и долго, по-звериному, выл, вцепившись зубами в рукав зипуна…

Когда наутро Леонтий вошел в чум, он увидел стоящего на коленях владыку, с лицом, обращенным в рассветную сторону. Оно было светло и радостно…

Глава 12

Повалил густой снег, затем ударил сильный мороз. По реке вовсю плыло «сало», предвещая скорый ледостав. Одежда замерзала, становилась подобна доспехам. Приходилось все дольше задерживаться на берегу, у жарких костров просушиваясь, отогреваясь, наедаясь горячего варева. Для всех становилось все более и более очевидным, что водный путь подходил к концу. Теперь главным становилось – разжиться лошадьми.

Проще всего это можно было б сделать в Чернигове, но Иван, памятуя совет ведуньи, повелел пройти его с ходу несколько дней тому назад. Действительно, едва лишь ушкуй обозначил свое нежелание причаливать, с берега громко заорал оборуженный боярин:

– Эй, мать твою!! Кто такие, откуда и куда?! Чалься, давай, лодейное проплачивай!

– На Брянск поспешаем, некогда!

На берегу еще более разразились руганью. Иван лишь коротко приказал:

– Навались что есть мочи. Сумерки уже, оторвемся!

Они миновали стольный город некогда могучего южного княжества, когда на правом берегу появились три десятка конных и стали быстро настигать беглецов. Иван велел всем, свободным от весел, вздеть брони, взять щиты и по мере возможности прикрывать от стрел гребцов. Судно пошло ближе к левому берегу, но все равно осталось досягаемо для лучников. Оперенные посланцы стали нырять в воду, впиваться в борта, доски, стучать по щитам. Двое гребцов вскрикнули, досталось и им. Спасительная темнота все еще не наступала.

– Может, к берегу и там переждем? – предложил Глеб. – Пометят они нас всех.

– Погодь, – зло бормотнул Иван.

Он нашел своего старого любимого спутника, подаренного еще матерью Алены. Взвел арбалет, сожалея, что остались только две железные стрелы. Велел прекратить грести.

Старшего литвина Иван уже давно заприметил: тот выделялся и дорогой броней, и скакал впереди всей ватажки. Тщательно выцелив лошадь (Федоров понимал, что за полсотни саженей, даже попав в человека, было трудно пробить его железную защиту), он прошептал: «Не выдай, Господи!» – и плавно нажал на спуск.

Чалый жеребец взвился на задние копыта и дико заржал, потом затанцевал на месте, пал на передние колени. Боярин соскочил. Гомон на берегу усилился. Иван тем временем перезарядился и столь же успешно выпустил последнего железного посланца.

– Теперь – жмите, братцы!!!

Старшой все рассчитал верно. Достойный ответ смутил черниговцев, желание продолжать погоню сразу поубавилось. Они метнули еще несколько стрел, не причинивших вреда, и завернули обратно.

– Скажет вятшему боярину, что темнота помешала, – зло хмыкнул Архип. – Нам же теперь ночь не спать, отрываться надобно.

– Да, – согласился Иван. – Но с утра вновь погоню снарядят. Теперь лишь бы реку льдом где не перехватило…

Два дня их сопровождали конные дозорные, не приближаясь на полет стрелы. Затем исчезли и они, но чувство близкой опасности не покидало. Лошади, теперь срочно нужны были лошади!!

На стойбище бродников москвичи узнали, что в устье Сейма недавно появилось довольно большое татарское стойбище. Еще день яростных усилий, и беглецы действительно увидели на взгорке несколько юрт, услышали лай собак. Иван велел пристать, вооружиться. Десяток взял с собою, десяток оставил при митрополите.

Псы первыми подняли тревогу, набросившись на незнакомцев. Из юрт высыпали вооруженные люди, их было много. Иван вздел обе руки вверх и закричал на татарском:

– Мир вам!!! Я хочу говорить со старшим!!

От толпы отделились пятеро и неторопливо зашагали вниз.

– Глеб со мной, остальные на месте, – приказал Иван. – Шага два сзади будь, спину мне прикрывай на всякий случай.

Остались считаные сажени до встречи, когда пожилой татарин с жидкой бороденкой вдруг остановился, всмотрелся и закричал:

– Вай дот! Иван?!! Ведь ты – Иван?!

– Иван… – растерянно подтвердил Федоров. – Но я не знаю тебя, уважаемый!..

– Память забывчива, но вот тело не заплывчато! – хохотнул татарин. – Я Кюлькан, я тебе еще перевязывал левое плечо, когда ты дрался до смерти у костров хана Торгула. Ну, вспомнил?

– Мой Бог!! Ты тоже был у Торгула? Вот это встреча!!!

Иван действительно обрадовался. Он хорошо знал татар и их обычаи. Человек, который делил с ним более года еду, кров и ратные подвиги, мог считаться почти что родным.

– Зови своих, Иван, идем кумыс пить, баранину кушать. Зачем долго стоять на морозе, когда в юрте тепло и можно прилечь?

– Погоди, Кюлькан! Это не все мои люди. Там, на реке, ладья, в ней еще столько же…

– Ладья? Ты стал купцом, Иван? Куда ж ты плывешь, когда река уже перемерзает?

– Я из Киева. И мне нужно попасть в Москву. Продай мне лошадей, Кюлькан, я хорошо заплачу. И завтра же отправлюсь дальше.

Татарин внешне никак не выказал своего удивления. Он лишь пристально заглянул в изнеможенное, грязное от дыма многих костров лицо давнего знакомого и многое понял:

15