Спецназ князя Дмитрия - Страница 72

Ночь прошла у костров. Под утро стан являл собою сказочную картину, где покрытые снегом и инеем кони и люди лениво шевелились громадной массой. Едва успели испить кипятку с хлебом, как загудели рожки, поскакали воеводы, окриками и бранью строя людей. Олег был нащупан!

Федор оказался в передовом полку. Сквозь разрывы в облаках несмело просверкнуло солнце, и в его робких лучах в полуверсте завиднелись медленно двигающиеся навстречу массы конных. Их было много, несколько тысяч, от топота тяжелых боевых коней уже дрожала земля. Горло неопытного воя невольно перехватили спазмы. Федор концом копья поддел истоптанный копытами снег, положил в рот. В это время раздалось:

– А ну, соколики, вперед! За Москву!!!

Ряды сразу перешли на галоп. Дружный рев сотен глоток покатился над полем:

– Москва-а-а-а!!!

Рязанцы сближались с пугающей скоростью. Помня уроки отца, Федор сорвал из-за спины лук и принялся торопливо пускать стрелы, целя куда-то чуть выше первых рядов. То же делали и соседи. Встречь летели рязанские оперенные посланцы, свистя над головой, втыкаясь в снег, ударяя по железу, порой пробивая кольчатые брони. Казалось, в небе заметалась громадная стая всполошенных диких птиц…

Когда до сшибки остались секунды, Федор отшвырнул лук и наклонил тяжелое копье. Он наметил для удара летящего навстречу бородача, широко разверзшего в оскале рот. Оба сумели отбить острия, разминулись. Конь Федора ударился грудью о круп иной лошади, едва не сбросив при этом седока. В сутолоке копье стало бесполезным, но Федор этого не понял. Не в силах нанести колющий удар, он ударил им, словно оглоблей, сломав древко, но ошеломив рязанца. В тот же миг чей-то союзный меч вмял в череп шлем оглушенного всадника.

– Не зевай! – рыкнул над ухом бас. – Мечом работай, не то срубят тебя, куга зеленая!!!

Встречный бой превратился в сутолоку, никто не хотел уступать и заворачивать лошадей. Лязг железа, мат, предсмертные вскрики, обезумевшее ржание – все сплелось в какофонию рукопашной схватки. Федор бил и бил, лишь раз ощутив, что попал в мягкое, а не в железную твердь. Удара копьем в бок, прорвавшего кольчугу и вошедшего на вершок меж ребер, он даже не почувствовал. Лишь отчего-то стало горячо пояснице, да какая-то непонятная слабость все больше овладевала руками, мешая вздымать меч и подставлять под удары щит.

Спасло его то, что по команде князя Боброка конных завернули назад. Потерявший почти половину своих воев, передовой полк сделал свое дело. Полк правой руки ударил рязанцам вбок, полк левой сумел обойти и ударить сзади. Олег бросил в дело последний резерв, но того сумели остановить и вспятить выстроенные железным ежом пешцы и главный полк.

Спустя два часа поле боя осталось за воеводой Боброком.

Федор лежал на возу. Бронь с него снял слуга, он же пытался неумело наложить повязку на сочащийся кровью глубокий порез. Подошел сухой мужичок, отстранил смерда. Глянув на рану, достал иглу с продетой в нее жилой козули, тремя стежками, словно прореху, зашил ее. Вынул из торбы сухой травы, нажевал лепешку, шмякнул на шов, споро и умело перевязал.

– Не сымай три дня. Потом луковицу разрежь и приложи, посля вновь перебинтуй. Не сумуй, боярин, будешь еще девок любить.

Федор повел глазами по сторонам, ища, чем одарить знахаря. Тот понял, острожал лицом:

– Мы от князя Дмитрия мзду имеем. Лежи спокойно, боярин!

Олег был изгнан из стольного города, вместо него сел Владимир Пронский. Но торжество победителей было недолгим. Дмитрий Боброк увел рати. Олег же быстро оправился от поражения, собрал новые полки, в короткой стычке изгнал из Переяславля-Рязанского и пленил князя Владимира. А вот между рязанским и московским князьями с тех пор поселилась черная неодолимая вражда…

Глава 22

Князь Михаил прекрасно понимал, что его кратковременные успехи по Волге не дадут ему победы над Москвой. Дмитрия надо было большой силой принудить к подписанию позорного для Москвы мира. Мамай был потерян, как союзник, оставалась лишь Литва. Дождавшись, когда у Ольгерда закончился срок полугодового перемирия с Москвою, тверской князь выехал в Троки.

В Троках жил Кейстут. Рыцарь во всем, не любитель политических уверток и сомнений, он был проще для Михаила. Кейстут знал и любил войну, именно он сдерживал железные волны Тевтонского Ордена, не давая им захлестнуть Жемайтию и прочие литовские земли. Сейчас, когда немцы зализывали раны после успешных зимних набегов Литвы, когда их тяжелая конница не способна была воевать в снегах, уговорить рослого литвина поддержать Тверь против Москвы было несложно. Дал согласие и Андрей Полоцкий. Теперь решающее слово за поход оставалось за великим литовским князем.

После долгих размышлений и переговоров с братом и Михаилом Ольгерд дал свое согласие на поход в начале лета. Удар литвины решили нанести с двух направлений.

Кейстут, Андрей и Михаил через Дмитров на Переславль, Ольгерд же, дождавшись удобного часа, на Москву. И все б у них могло получиться согласно задумкам, если б не сидел в Москве знавший все волчьи повадки великого литовского князя Дмитрий Боброк!

С первых же месяцев своей службы у князя он добился того, чтобы от границ с Литвой, Смоленском и Тверью все дороги были переняты крепкими надежными сторожами. Дмитрий знал, что главный козырь в руках Ольгерда – внезапность и скорость. Бить его можно было только таким же оружием. Едва слухачи донесли, что литовские полки двинулись на соединение с тверичами, вся ратная сила Москвы начала сводиться в один железный кулак.