Спецназ князя Дмитрия - Страница 35

– Владыко! Там Федор Кошка из Орды прибыл. Просит принять незамедлительно.

– Зови.

Вошел молодой боярин. Встал на колено, принял благословение. Сел на предложенный стулец, пристально посмотрел в глаза митрополиту:

– С Мюридом надо что-то решать! Срочно!

– Что случилось?

– Фатих-бей мне сообщил, что великий хан готов замириться с другими огланами в поисках союза. Уже послан гонец к Урус-хану.

– Союз против Москвы?

– Нет, против Мамая.

Новость действительно была серьезная. Образуйся союз двух-трех улусных ханов, последует поход к Дону и в Крым. Мамай может быть разбит. Все, что с таким трудом было достигнуто: уменьшенная дань, признание великого владимирского княжения вотчиной князя московского, мир с Суздалем – все могло быть потеряно в одночасье! Если Мамая не станет, ничто не помешает Мюриду повернуть победные рати на север. Готова ли Москва их отразить? Навряд, еще не пришло время…

Митрополит думал о Мюриде не раз. Волей Алексия проходная пешка в свое время сделалась ферзем. Теперь назрела необходимость убирать эту фигуру с шахматного поля, вновь меняя ее на пешку. Серебро, опять все должно было решать русское серебро! Вот только в чьи руки его передавать на этот раз?..

– Что сам об этом мыслишь, Федор?

– В Сарае нужен переворот!

– Кто же свершит его?

– Я думал, Мамай! Но не ратным путем, Мюрид уже показал, на что способны его нукеры. Мамай – хитрый лис, он умеет узелки среди эмиров завязывать. Но нужно будет серебро, и много!

– Серебро сейчас есть!

Федор помолчал немного и продолжил:

– Перед моим отъездом Федоров Иван еще одну мысль подкинул. А почему бы не попробовать сделать это руками эмира Ильяса? Беглербек Мюрида, второй человек в Золотой Орде. Тщеславен, сподвиг хана вступить в свару за ордынский стол в свое время, чтобы и самому возвыситься. Приятель Ивана Нури дружен с эмиром уже давно. Считает, что есть смысл подергать за эту ниточку.

– Авдул Мамая против нового ставленника Ильяса? – прихватив в ладонь бороду, задумался Алексий. – А если Ильяс – верный пес Мюрида? Это ты просчитал?

– Хуже уже не будет, владыко! – уверенно ответил Кошка. – Наши в Сарае и так давно словно на бочке с огневым зельем сидят. Кто может сразу голову сложить – так это переговорщик с эмиром. Я к этому уже готов!

Наступила долгая напряженная пауза. Митрополит заговорил первым:

– Ивану ты доверяешь?

– Как самому себе, владыко. Это моя правая рука.

– Вот пусть он и поговорит с Ильясом! Умно поговорит, вне стен. Чтобы только одни уши речам Федоровым внимали. Почувствует, что втуне слова его сказаны – пусть не мешкая съезжает с подворья на Москву.

– Боюсь, что коли втуне – быть ему повязанным в тот же час, – невесело произнес Федор. – Но пробовать надо, согласен.

Вновь долгая пауза.

– Сколь можно серебра этому эмиру будет дать, владыко? – нарушил ее Кошка.

– Дело великое. Если все выйдет по-нашему… он получит две тысячи рублей. Можете твердо это обещать!

– Дозволь тогда удалиться?

Алексий встал, поднялся на ноги и Федор. Оба истово перекрестились на красный угол.

– Езжай, чадо! Поспешайте там с Иваном… без лишней спешки. Не рубите сплеча. Приятеля Иванова не подставьте, пригодится еще. Мало у нас таких слухачей среди верхушки ордынской! Если не выгорит с Ильясом, те же деньги можешь обещать Мамаю. Руси союз ханов никак не нужен!

Глава 14

Бескрайняя степь дышала ковылем под непрестанными потоками западного ветра. Волны травы накатывались друг на друга, но так и не могли соединиться. Простор пьянил, легкие невольно вбирали душистый воздух, чтобы, подержав его в себе, подобно глотку из кальяна, с сожалением выдохнуть обратно. Ястребы нарезали круг за кругом, высматривая зазевавшегося сурка или неосторожного зайца. Ослепительная голубизна не обещала ни дождя, ни прохлады.

Шесть человек на дорогих скакунах стояли на вершине отлогого кургана, насыпанного невесть кем над неизвестно чьей могилой. Им было видно все: и редкая цепь загонщиков, широким кругом охвативших место начавшейся охоты, и первые табуны сайгаков, куланов и тарпанов, уже начавших искать выход из беспокойного кольца. Тугие луки в руках, стрелы с подкрашенным оперением в тулах, жадный взгляд и желание быть первым и самым удачливым, положившим свое острие под лопатку смятенного зверя…

Охоту организовал Нури. Это его и нанятые в соседних стойбищах мужчины обложили округу, сгоняя по всем правилам степных охот дичь к центру. Для всех Нури отмечал свои пятьдесят пять лет, и лишь Иван знал истинную подоплеку всего происходящего. Знал… и ждал лишь момента, чтобы заранее обдуманными словами либо сослужить Руси великую службу, либо подставить свое горло под равнодушный нож палача.

Пяток тарпанов выскочили в непосредственной близости. Ильяс-бей азартно вскрикнул, ударил пятками горячего скакуна и полетел под уклон, на ходу кладя на тетиву стрелу и натягивая лук. Недолгая погоня, полет голубой птицы-оперения, точный укус под лопатку, и торжествующий охотник уже соскакивает с коня, вскрывает горло бьющейся в агонии кобылице и, согласно древней монгольской традиции, напивается свежей живой крови. Обратно эмир возвращался шагом, победно показывая остальным свое довольное, в алых разводьях, лицо.

– Ильяс-бей всегда любит быть первым! – похвалил друга Нури. – Я не успел достать свою стрелу, как он уже птицей полетел за добычей!

– Да, это было красиво! – поддержал его Иван. – Но мне просто не хотелось копытами моего Беркута отнимать удачу у беглербека великого и всемогущего великого хана!